Эксклюзивное интервью с командиром 13-го батальона территориальной обороны ЛНР из города Ровеньки подполковником Игорем Кулькиным (позывной «Егор»)
Некоторое время назад корреспондент News Front в составе гуманитарной миссии группы «Помощь раненым бойцам Новороссии» посетил расположение 13-го батальона территориальной обороны Народной милиции Луганской Народной Республики. Это казачье подразделение, которое сформировано в городе Ровеньки и несёт постоянное боевое дежурство на одном из участков линии фронта под Луганском.
Об истории подразделения и о том, как в тяжёлом 2014 году казаки Платовского юрта города Ровеньки Луганского округа донских казаков Всевеликого Войска Донского поднялись на защиту Донбасса и всей большой России, в эксклюзивном интервью News Front рассказал командир 13-го БТрО Народной милиции ЛНР подполковник Игорь Кулькин (позывной «Егор»)
— Игорь Викторович, расскажите, с каких событий для Вас началась эта война? Что побудило взять в руки оружие?
— Побудила несправедливость со стороны украинского правительства. Мы не были на Майдане. Шахтёры, весь Донбасс, весь Юго-Восток работали и не принимали участия в этих движениях.
— Когда вышли на первые акции протеста?
— В апреле 2014 года мы участвовали во взятии СБУ в Луганске. Многие там остались, а мы в количестве 12 человек впоследствии вернулись в Ровеньки. 1 мая у нас прошёл митинг. А на следующий день люди вышли на акцию протеста к горисполкому, нейтрализовали милицию, чтобы она не выходила на площадь. Они находились у себя в участке, и никто никуда не вышел. Я же в тот день срывал украинский флаг со здания горисполкома
— А какой флаг водружали вместо украинского?
— Российский. Тогда у нас не было ещё ни флага ЛНР, ни флага Новороссии. Потом начали готовиться к референдуму. Финансирования никакого не было, поэтому всё тащили из дома. Собирали деньги, кто сколько мог, чтобы напечатать бюллетени. Ездили в Луганск, там всё печаталось.
— Как прошёл референдум? Какие впечатления оставил сам день 11 мая 2014 года?
— Народу было очень много, гораздо больше чем на любых выборах до этого. Наверное, весь город собрался. Выстраивались большие очереди, чтобы проголосовать.
Ещё до референдума мы начали делать блокпосты вокруг города. До этого в апреле месяце пытались зайти ещё не ВСУ, а вооружённые добровольцы-националисты. Мы не пустили их. Поэтому мы начали собираться, организовываться и делать вокруг нашего города блокпосты. Сначала нас было человек 50, потом больше и больше. Мы выставляли посты в сторону Фащевки, участвовали в боях в Сокольниках.
— А как обстояло дело с вооружением?
— Когда всё только начиналось, многие приходили со своим гладкоствольным или нарезным оружием — у кого что было, а то стояли с палками, дубинками. Долгое время оружия катастрофически не хватало. После того, как в Дьяково украинская 72-я бригада бросила свои позиции, то проблема дефицита оружия была решена.
— Непосредственно из событий лета 2014 года приходилось где-то принимать участие, и в составе каких подразделений?
— В составе казачьих подразделений. Тогда ещё единой действующей армии не было, а были подразделения казаков и ополченцев. Мы все вместе воевали. Когда колонна заходила на Дьяково со стороны границы тогда ещё украинской. Колонна больше ста человек была. Расстреляли полностью эту колонну. Нас тогда оставалось около 30 человек. Мы успели вытащить раненых 11 человек, много погибших осталось. Мы их уже забирали, наверное, недели через две. Был июнь месяц, жара. Трупы повздувались. Шахтным «КрАЗом» ездили, грузили и забирали. Потом уже пошло участие в боях по всей линии фронта – Дебальцево, Лутугино, Георгиевка, Аэропорт, Сокольники. Мне пришлось везде поучаствовать.
— А что ещё больше всего врезалось в память из событий 2014 года?
— Иловайский котёл. Больше всего запомнился Иловайский котёл. Жёстко вела себя не армия ВСУ, а националисты. Изначально, до того как мы их окружили, они жёстко вели боевые действия. Ну а когда в котёл взяли, они уже драпали, бросали всё и везде – и танки бросали, и БМП, и БТРы.
— А непосредственно под Ровеньками проходили боевые действия?
— В Ровеньки мы никого не пустили. Это сейчас уже можно рассказывать, мы тогда в интернет выбросили, что Ровеньки полностью заминированы. Поэтому в Ровеньках ни националистов, ни укропов не было. Вокруг были боевые действия – в Свердловске, Луганске, Красном Луче. С этой стороны была заблокирована их погранзастава, именно пункт пропуска Должанский. На Россию выход был только в одном месте – это под Краснодоном и всё. Мы фактически находились в кольце. Но сюда в Ровеньки они не решились войти.
— Выходит, в 2014 году Вы были под началом атамана Козицына?
— Нет, в 2014 году у Козицына было своё, у нас своё казачье подразделение – Платовского юрта. Здесь у нас был атаман Конкин, потом Резников, потом 4 октября Круг меня поставил казачьим комендантом города Ровеньки. Первые две комендатуры были в Луганске и в Ровеньках. Потом их стало больше. Мы остались здесь как казачья комендатура, а во всех остальных городах были комендатуры Армии Новороссии.
— То есть, брали на себя как военную, так и гражданскую власть?
— Да, до сих пор ещё телефон остался старый, и бывает, что люди звонят в 2 или 3 часа ночи, просят помощи – где-то свет, где-то столб упал…
— Какие на тот момент были сложности с гражданской инфраструктурой?
— Сложностей больших не было, потому что тогда сразу и милиция за нами пошла, и администрация города. Мы один раз провели всеобщее совещание с мэром города, с начальником милиции. Не с тем, который сбежал, а с тем, который оставался и участвовал и в боевых действиях. Это был Костулин Сергей Владимирович. А представители администрации вместе с нами участвовали в митингах и помогали проводить референдум.
— Как проходила интеграция Вашего подразделения, да и в целом казаков в состав единой армейской структуры?
— Изначально военное командование Луганской Народной Республики собрало всех атаманов, у кого количество людей доходило до батальона. С нами переговорили, и мы вошли в состав Народной милиции
— Какие задачи сейчас непосредственно выполняет Ваше подразделение?
— Наше подразделение находится на линии боевого соприкосновения и выполняет задачи по недопущению врага на территорию Луганской Народной Республики. Сейчас мы соблюдаем Минские соглашения, придерживаемся режима прекращения огня.
— Как вообще в последнее время складывается обстановка на вверенном Вам участке линии фронта?
— Сейчас потише, чем раньше. Раньше обстрелы велись 24 часа. Но все равно, пусть не каждый день, но через день нарушения со стороны ВСУ происходят
— Какие виды вооружения они сейчас в основном применяют?
— РПГ, СПГ, БМП-1, БМП-2. Бывает, что применяют 120-мм миномёты. Снайпера работают, простреливают из пулемётов
— Недавно состоялось разведение сил на трёх участках в ЛНР и ДНР. Как Вы считаете, насколько это целесообразно и к чему приведёт?
— К какому результату приведёт – ещё неизвестно. Никто не знает, как поведёт себя Украина. У нас же есть командование, которое решает политические вопросы, и есть мы, которые должны выполнять непосредственно приказы командования. Я думаю, что, если развести не на 1 километр, а на 2,5-3 километра, то удастся сохранить больше жизней как военнослужащих, так и мирных жителей.
— Противник зачастую, пользуясь тем, что мы соблюдаем режим прекращения огня, захватывает «серые зоны». Как реагировать на эту угрозу?
— Я считаю, что отвечать нужно зеркально. И если они не выйдут со своего участка разведению, то и нам, я думаю, поступит команда вернуться на прежние позиции.
— У Вас подразделение чисто казачье, или есть и неказаки?
— У нас изначально была малая часть неказаков, а большинство — казаки. Есть родовые казаки, которые долго не воевали, а потом взяли в руки оружие. Сейчас у нас в батальоне есть несколько человек новопоступивших неказаков, которые не участвовали ещё в боевых действиях. Они не верстаются в казачество, покамест не пройдут испытательный срок.
— То есть, у Вас казаки не только по происхождению, но и по убеждениям?
— Вообще, у нас исторически казачий край – Область Войска Донского. И очень много родовых казаков. Я считаю, что казак – это прежде всего воин. И те казачьи общественные организации, которые до сих пор не воюют, мы их называем ряженые.
— Такие сейчас существуют в ЛНР?
— Существуют. И в ЛНР, и в ДНР, и в Российской Федерации. Везде.
— В чём заключается Ваша идеология? У Вас в кабинете, например, висит портрет товарища Сталина. А в коридоре стенды с изображениями казачьих атаманов, в том числе Алексея Максимовича Каледина?
— Всевеликое Войско Донское всегда стояло на страже России, и наша идеология – это Вера и Отечество. Мы воюем не за какого-то царя, а за Веру в Господа Бога и Отечество, то есть нашу Землю.
— То есть, вы не делите друг друга на «белых» и «красных»?
— Нет у нас такого. Мы вообще сейчас пытаемся сделать одно единое казачество, которое подчинялось бы командованию ЛНР.
— С казачьими организациями из РФ поддерживаете отношения?
— Да, есть такие казачьи организации, которые приезжают к нам, смотрят, как мы живём, воюем, и чем могут помочь – помогают. У нас всегда открыты двери. Но это по желанию. Никто никого насильно сюда не тянет.
— А добровольцы сейчас приезжают, чтобы воевать?
— Раньше были добровольцы. Последние года два точно нет. Сейчас мы входим в состав армии Луганской Народной Республики, и все служим по контракту. Поэтому, боятся то ли контрактов, то ли…
— Как Вы считаете, чем должна закончиться эта война?
— Война должна поставить всё в своё русло. Мы должны вернуться к старым корням. Мы были всегда с Россией, и с ней должны оставаться. Мы сейчас воюем за своё Отечество, а Отечество у нас одно – это Россия.
Беседовал Дмитрий Павленко, специально для News Front
Читайте также: Самые свежие новости Новороссии.
Читайте новости Новороссии здесь.
